IV-48

[Макс Фальк]

Холмс/Ватсон, Холмс/Лестат де Лионкур. Лестат, познакомившись с Холмсом на светской вечеринке, решает, что из него получится отличный компаньон на следующие несколько столетий. От PG-13.

@темы: Не выполнено, Тур IV

Comments

[Гость]

Название: «Охотники на львов»
Фандом: ШХ Гая Ричи, «Вампирские хроники» Энн Райс
Пейринг: Холмс/Ватсон, Лестат/Холмс
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Дисклеймер: чужого не надо.
Разделено на 2 поста


«Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». Что может быть банальнее, чем произнести эти слова в Лондоне. В Лондоне, на светском приеме, где свет канделябров растекается по начищенному до блеска паркету и вязнет в дождливом тумане, заволакивающем окна. Здесь голоса негромки и ровны, а речи сдержанны и патриотичны, и даже упоминание Барда становится из уместного предсказуемым, и, следовательно, безликим.
Я явился на этот прием по приглашению одного молодого бездельника, существа, ничем не примечательного; знакомство с ним я свел лишь от скуки. То были дни, когда я бродил по Лондону в поисках развлечения, способного скрасить хотя бы частичку предстоящей мне вечности. И, не находя такового, проникался все большим цинизмом.
Толпа, окружавшая меня на том приеме, казалось, была согнана с единственной целью укрепить мое скептическое отношение к миру. Почти каждый из тех, на кого я обращал взгляд, обладал крупным состоянием и при этом таинственным образом ухитрялся обращать свои средства на то, чтобы погрязнуть в обыденности вместо того, чтобы освободиться от нее.
Эти глаза, темные, яркие, беспокойные, мелькнули в толпе именно тогда, когда я уже почти смирился с отсутствием чего-либо достойного внимания. Я увидел подвижное, выразительное лицо, обрамленное непослушными волнистыми волосами. Бриллиантин, видимо, справился с бурными завитушками лишь на время, необходимое для того, чтобы их обладатель добрался сюда из дома.
Я следил за ним издалека, но этого расстояния хватало, чтобы расслышать каждое произнесенное им слово. Он был безукоризненно вежлив и в меру оживлен со всеми, кто к нему обращался, но я не мог отделаться от ощущения, что умалчивает он о гораздо большем, чем говорит.
Я специально старался держаться как можно дальше, чтобы он не заметил слежки. И вдруг слух мой выхватил из монотонной многоголосицы слова:
- Я слышала, его бабушка – урожденная Верне.
- Уж не сестра ли живописца?
- Именно.
Я обернулся. Дама в кремовом платье и господин с пышными бакенбардами обменивались репликами, не сводя глаз с того самого человека, который занимал мои мысли.
Тогда-то и пришлись к месту слова из пьесы Шекспира.
Горацио, Горацио, Орас Верне, вот, стало быть, как довелось мне встретиться… да, можно сказать – с кровью от крови вашей. Внешне он не имел с вами ничего общего. И все же, глядя на него, я вспоминал – о нет, не мимолетную встречу с вами, но картину, побудившую меня познакомиться поближе с ее создателем. Я часто любовался тем переплетением человеческой и природной ярости, которое вы запечатлели на своем холсте. «Охота на львов», с ее неистово схлестнувшимися хищниками и людьми, запомнилась мне ярче прочих. И в тот пасмурный лондонский вечер, следя за потомком вашего рода, я думал о том, что он, по духу своему, вполне мог бы оказаться на той картине. И при этой мысли во мне самом пробудился и хищник, и охотник.
Я последовал за ним, когда он ушел с приема. Кэб довез его до дома на Бейкер-стрит и опрятная домохозяйка отворила ему дверь. Моя слежка осталась для него незамеченной, но быстрый, еле уловимый взгляд, брошенный им в сторону подворотни, свидетельствовал, что от его внимания не скрылся другой, подосланный кем-то, соглядатай. Это был потрепанный жизнью человечек в пальто, на грязных полах которого остались неприметные человеческому взгляду следы крови. Кровь принадлежала не ему, она была намного чище его собственной. Мне не понравилось, что за увлекшим меня человеком следит такое отребье. Я перенесся в подворотню и занял место у соглядатая за спиной.
Отсюда хорошо были видны освещенные окна дома 221b. Внезапно стоявший передо мной человечек насторожился и прижался к темной от сырости стене, хотя его и так не могли бы заметить во мраке, окутавшем улицу. В одном из окон появился уже знакомый мне силуэт. Волнистые волосы растрепались еще сильнее, взгляд был полон умиротворения и покоя. А за плечом его возникла еще одна фигура.
Сам не знаю, почему в моей памяти вдруг возник образ Николя. Между ними не было ничего общего, между мягким, нежным спутником моей минувшей жизни и этим рыжеусым атлетом с солдатской выправкой. Но вот рука его легла на руку его друга, и я понял, что уловил суть сходства до того, как проявление ее стало очевидным. Эти двое находились в таких же отношениях, в каких были и мы с Николя до того, как я умер, чтобы возродиться для вечности. Ностальгия мигом сменилась вспышкой ревнивого раздражения, и как же кстати тут пришелся грязный коротышка, притулившийся к стене в двух шагах от меня! От него тоже не укрылось неосторожное движение рыжеусого и он вытянул шею, чтобы лучше видеть происходящее.
Парочке в окне и невдомек было, что в нескольких десятках ярдов от них вампир выступил в роли хранителя их тайны. Если тайна эта в глазах закоснелого в своем ханжестве общества считается греховной, то стоит ли удивляться тому, что на защиту ее встал тот, кто издревле считается враждебным людям. Человечек, сам того не ведая, подставивший мне шею, и пикнуть не успел, как я вонзил в него зубы.
Ох, не так мне хотелось утолить свою жажду в тот день. Но не всегда хорошее дается в руки сразу. Когда я выпустил обмякшее тело, мешком осевшее к моим ногам, в окне уже никого не было.

На следующий вечер я многое узнал о Шерлоке Холмсе – так его звали. Знакомец, приведший меня на вчерашний прием, при одном упоминании о нем принялся взахлеб рассказывать о серии частных расследований, в которых тот проявил почти сверхъестественную эрудицию и проницательность. Я не был удивлен, слушая эти рассказы: они лишь подтверждали то, что я сам почувствовал в Холмсе с первого же взгляда.
Следующей ночью я вновь явился к дому 221б на Бейкер-стрит. Еще издали мой слух уловил то, что равно волновало меня и в бытность мою человеком, и сейчас, в вечности не-жизни. То было пение скрипки.
Она была и возбуждена, и печальна. Она вопрошала о чем-то и металась, тщетно дожидаясь ответа. Она сама не ведала покоя и лишала его всех, кто был наделен даром вслушиваться в ее голос.
Воспоминание о Николя, пробужденное мелодией, стало почти таким же болезненным, как и в тот миг, когда я впервые осознал неотвратимость нашей разлуки. Пение скрипки словно смело в небытие все, что произошло за эти годы, соткав прочную незримую нить между мною и прошлым. Это длилось всего пару мгновений, но их хватило для того, чтобы я пошел на зов этой скрипки. Я хотел увидеть того, кто оказался способен позвать меня подобным образом – и почти не удивился, когда узнал его.
Окно, то самое, где две ночи тому назад стояло двое, было приоткрыто, несмотря на то, что редкие прохожие на улицах зябко кутались в пальто. Шагнув с подоконника в комнату, я понял причину.
Все помещение окутывала густая завеса табачного дыма. Трубка лежала на металлическом подносе на столе, а Холмс стоял рядом со скрипкой в руках. В прокуренной комнате он казался духом, сотканным из тумана.
Помимо подноса с трубкой, на столе лежали стопки книг. Их побор удивил меня. Я слышал о Холмсе, как о человеке материалистических воззрений. Но мне давно не доводилось видеть столько всевозможной литературы о вампирах, собранной в одном месте.
Здесь были и пересказы легенд, и побасенки «очевидцев», и описания средневековых процессов над «нечистью», и псевдонаучные трактаты. Я не мог сдержать усмешки при виде некоторых знакомых названий.
Разглядывая обложки, я не сразу заметил, что музыка смолкла. Подняв голову, я встретил устремленный на меня взгляд Холмса.
- Добрый вечер, - спокойно сказал он. – Я предполагал, что вы явитесь, и потому оставил окно приоткрытым. Высота, насколько я понимаю, не является для вас препятствием.
- Добрый вечер. – Я слегка улыбнулся. – Вы не ошиблись. Впрочем, при твердом намерении непременно попасть сюда меня не остановило бы и окно.
Холмс отложил скрипку и повернулся ко мне. Я заметил, что лицо его неестественно бледно, а глаза странно поблескивают. Не ощущай я исходящее от него тепло живой крови, я заподозрил бы, что передо мной не-мертвый.
- Я был бы признателен вам, если бы вы помогли мне советом, какие из этих книг стоит читать, а какие не заслуживают траты времени, - сказал он.
- Сожгите их все.
Холмс кивнул.
- Я так и понял. Первой развеявшейся легендой стал чеснок: вас не остановил рацион того бедолаги, которого вы убили в подворотне.
- Джин мешал сильнее. – Я улыбнулся. – Но не с целью ли остановить меня вы прибегли к кокаину?
Холмс отрицательно мотнул головой; непослушные темные завитки упали на лоб. Им трудно было не залюбоваться в это мгновение.
- Кокаин я использую лишь как стимулирующее средство. А мне понадобилось изрядно напрячь свои силы, чтобы перевернуть свое былое мировоззрение и заняться научным штудированием того, что прежде я изучал лишь как суеверия.
- Уж не хотите ли вы сказать, что перечитали все это за минувшие два дня? – Я приподнял пальцем обложку «Средств защиты от вурдалаков».
- Полтора, - поправил Холмс. – Я изучаю этот вопрос с того момента, как убедился, что к убийству незадачливого шпиона были причастны не только материальные силы.
- И к каким выводам вы пришли? – полюбопытствовал я.
- Прежде всего, я решил, что вы убили его, чтобы привлечь к себе мое внимание. Других причин я не вижу: силы ваши слишком неравны, чтобы он всерьез мог вам чем-то мешать. И еще… - Он сделал паузу, окинув меня внимательным взглядом. – Не думаю, чтобы вы убили его с целью насытиться. Подозреваю, что непременное убийство жертвы – это не более чем очередной миф.
- Вы проницательны. Но как вы догадались о том, что в убийстве нет необходимости? – Первый из его выводов я предпочел не обсуждать. – Насколько мне известно, авторы изученных вами книг наперебой рассуждают о нашей смертоносности.
Холмс пожал плечами.
- К этому выводу я пришел только что, - признался он. – Вы держитесь так, словно для вас естественно общаться со смертными. Ваше спокойствие свидетельствует о том, что вы не чувствуете себя изгоем…
Я усмехнулся.
- Логика антропоцентриста.

[Гость]

- …стало быть, вы не одиноки, - продолжал Холмс, пропустив мимо ушей мою ремарку. – Я, конечно, не математический гений, вроде Мориарти, за сподвижника которого, кстати, я принял вас поначалу, но и мне доступны кое-какие элементарные вычисления. Нетрудно подсчитать, что, убивай ваши… сородичи каждый раз, когда им понадобится пища, существование вампиров давно считалось бы установленным фактом, а не мифом.
- Ну что же, я вижу, что не ошибся в вас… - Улыбнувшись, я приблизился к нему. Он напрягся, но не сдвинулся с места. – Собственно, у меня к вам предложение.
Под воздействием кокаина ли, вследствие ли того, что в комнате царил полумрак, зрачки Холмса были неестественно расширены. Я чувствовал тепло его дыхания и видел жилку, пульсирующую на шее.
- Я дам вам возможность узнать о нашем мире столько, сколько не дано никому из людей. Ваши знания в первые же минуты превзойдут все, что собрано о нас в бесчисленных трудах, написанных смертными.
Холмс проследил направление моего взгляда и поправил воротник, прикрывая шею.
- Я понял, о чем вы. И как это поможет мне в расследовании преступлений? – Он взял трубку с подноса и принялся набивать ее.
Такого вопроса – столь практичного и в то же время оторванного от реальной угрозы, нависшей над ним, - я не ожидал. Конечно, следовало бы сказать ему, что вскоре человеческие преступления станут ему так же неинтересны, как и эта трубка, которую он тянет сейчас в рот. Но это был бы не лучший способ подчинить его себе.
- Вы не подумали о тех преимуществах, которые это вам даст. Скорость, сила… Умение находиться невидимым там, где это необходимо.
Холмс кивал, попыхивая трубкой.
- Ну да, - сказал он, когда я смолк. – И еще я лишусь возможности помогать людям в дневное время. Если я сделал верные умозаключения из распорядка ваших появлений, в течение дня вы беспомощны.
Ох, не следовало ему указывать на мою слабость. Особенно после того, как раньше он назвал вслух истинную причину, по которой я убил злосчастного пьянчужку.
Я молниеносно опрокинул Холмса на стол, сведя его руки над головой.
- Вы, кажется, говорили о предложении? – Он побледнел еще сильнее, если это было возможно, однако голос его сохранил твердость. – Так вот, я не даю своего согласия.
Я улыбнулся, не стараясь скрыть от него свои клыки.
- А разве я говорил, что приму отказ?
Он боролся, этот милый упрямец с разлохматившимися темными вихрами. Точнее, это он полагал, будто борется, а мне же это напоминало трепыхание мотылька в кулаке.
- У меня… другие планы, - выдохнул Холмс, силясь вырваться из моих рук.
А что мне за дело до ваших планов? Как и до той пользы, которую вы приносите человечеству? Что это стоит против моего желания, положенного на другую чашу весов?
- Вы уверены, что вы не от Мориарти?
Я наклонился и провел кончиком языка по заманчивой жилке, пульсирующей под сбившимся воротником.
- Холмс!
Я обернулся.
Рыжеусый офицерик, застывший на пороге, расширенными глазами смотрел на нас, и по паническому выражению его лица я понял, что он успел разглядеть мои клыки.
- Ватсон, бегите! – крикнул Холмс.
Тот выхватил револьвер, и, пока он разряжал в меня обойму, я думал о том, что от спутника такого человека, как Холмс, иной реакции ждать и не приходилось. Пожалуй, они оба были из породы охотников на львов. Убедившись, что от пуль его нет никакого эффекта, Ватсон, как его, по-видимому, звали, кинулся к нам и с отчаянием ткнул меня кулаком. Я повел плечом и он отлетел к стене.
- Ватсон! – закричал Холмс.
Мне даже не пришлось проникать в его сознание, чтобы постичь глубину того страха за любимого, который его охватил. Я тихо засмеялся. Ах, бедная моя несостоявшаяся игрушка! Ну ладно. Это уже не казалось увлекательной забавой.
Я разжал руки и Холмс, выкатившись из-под меня, бросился к Ватсону, медленно поднимавшемуся на ноги. Я ступил на подоконник и, не оглядываясь, спрыгнул в вечернюю мглу, подернутую туманом.
Возможно, в дальнейшем это и оказалось бы занятным: разлучить этих двоих и смотреть, как Холмс будет сживаться со своей потерей, и подавлять в нем, таком непокорном и гордом, ненависть ко мне. Но сейчас для меня было важнее оставить их вместе. Когда-то, не спросив моего согласия, меня швырнули в вечность, оторвав от Николя. Пусть же у этих двоих сбудется то, что когда-то не сбылось у двух юнцов, ютившихся в одной комнатушке.
А что же я? Ведь я искал кого-то, достойного того, чтобы приоткрыть перед ним новые миры? Я запрокинул голову, подставляя лицо ветру, дующему с Темзы. Милый, милый Холмс, спасибо вам за рекомендацию, хотя сами вы наверняка будете отрицать, что дали мне ее умышленно.
Как, значит, зовут того человека, сходство с которым Холмс подметил во мне?
Мориарти.

[Гость]

Ух ты...
Давно я читала вампирские хроники, но взгляд Лестата, на жизнь Холмса вышел очень похоже.
Заказчику несомненно повезло с автором.

[Гость]

Очень атмосферно.
Меня захватила эта фантазия и не отпускала до самого конца.
Единственное, о чем могу пожалеть - о малом размере сей чудной вещицы.